50 и одно дыхание глубже - Лина Мур

В её глазах блестят слёзы. И мне тошно, потому что тоже ставила свою любовь и чувства превыше понимания и заботы о подругах. Наверное, из меня отвратительный друг, раз я ничего не замечаю.

– Всё в порядке. Ты сказала, что преследуешь его? И он… счастлив? Но ведь любил? – С горечью шепчу я.

– Да, преследовала. Ты не представляешь, как отвергнутая, любящая, больная на голову дурочка, вроде меня, сошла с ума в тот момент. Не знала, откуда начать поиски. Ходила к тому месту, где его встретила в первый раз. А потом заметила ту сучку, она, оказывается, живёт в этом доме. Чуть не прибила её, пока она не выложила, где его можно найти. И я пришла, кричала, требовала объяснений. Знаю теперь, где живёт. Он, молча, показал мне судебное решение, которое наизусть знаю, и по которому ко мне нельзя подходить ближе, чем на сто метров. Попытался выставить за дверь, а я позволила. И когда она захлопнулась, то села и разревелась. Крикнула, что люблю его… буду любить… всегда… попросила прощения, – Ами, всхлипывая, вытирает руками слёзы. Потираю её плечо.

– Уже готова была уйти ни с чем. Он открыл дверь и сказал, что я дура. Вот новость, всю жизнь рядом с ним дурой была и осталась. Завёл обратно, напоил чаем. И всё рассказал. Буквально всё. С самого начала. Он лгал мне. Не был он женат ни на ком, они притворялись женатыми, потому что та девушка залетела от его друга, который её бросил. Он не смог бросить, беременность была сложной. Когда я увидела их, то они собрались в больницу. Остановились, чтобы он купил воды. Была замершая беременность на позднем сроке. А я со своей ревностью, истерией, вывернула это всё в ином свете. Создала ему проблемы, судебное разбирательство, чуть ли не в тюрьму посадила. А он любил, прощал меня и любил. И в тот день, когда стоял на коленях, молил меня о новой жизни, сломался. Вернулся обратно в тему и занялся только собой. Но всё же, прилетел сюда, бросив в Оттаве всё, чтобы если нужно помочь мне.

– И теперь, хм… вы вместе?

– Нет. Рассказав это, он отпустил меня. Говорил, что он не для меня. И если любишь, то нужно дать возможность человеку жить дальше. У нас ничего не получится, потому что начали мы всё со лжи. Продолжать бессмысленно. Мы всегда будем помнить обиду и боль, совершённую в прошлом, не сможем… я не смогу забыть. Попрощался со мной и ушёл. Ушёл из квартиры, а я сидела и ждала его. Не готова была отпускать. Ведь столько лет не могла выбросить его из головы. Он во мне, а оторвать от себя часть слишком страшно и больно. Так и не вернулся. Двое суток просидела, пока Марк не поднял тревогу. Пришлось уйти. А когда вернулась, то квартира уже была сдана другим.

Отвожу взгляд от печального лица Ами, вспоминая то, что сказала Николасу. Практически то же самое, что и мужчина моей подруги.

– Скажи, если любишь, то как можно так поступать, Мишель? – Возмущённо вскакивает она с дивана.

– Я…

– Он сказал, что будет любить, но он не для меня. Он тематик, а я не познала жизни, чтобы обрекать себя на его мир. Как он мог за меня решить всё? Мы же… я пробовала, да я такое пробовала, что многим в страшном сне только снится! Урод! – Расхаживает передо мной.

– Я ушла. От Николаса ушла, – выдыхая слова, закрываю на секунду глаза.

– Что? Ты тоже рехнулась? Он же изменился! Да вы все тут больные? – Повышает голос Ами.

– Нет, – качая головой, поднимаю на неё взгляд. – Ты была права. Когда ему надоест или же в его случае, сущность даст о себе знать, то снова придёт в тему. Он не может без неё, это я тоже увидела и отчётливо поняла. Они неотрывны, и поэтому я ушла. Он не хочет быть таким, но и другим он быть не может. Я сказала ему, что готова снова пробовать. Но он… понимаешь, когда ты любишь и видишь, как гаснет твой любимый человек из-за тебя, это намного больнее, чем те же плётки и розги. Это бьёт по сердцу, и оно истекает кровью внутри. А причина – это ты. Вина лежит на мне за всё, что случилось. И его проблемы сейчас, психологического характера, тоже из-за меня. Я хотела любить его, захотела увидеть ответные чувства. Но не нужны они, если Николас не найдёт внутри баланс. Не знаю… сейчас я устала анализировать всё. Устала думать и переживать, устала винить себя и пытаться помочь ему. Он сам не хочет, а я бессильна.

– А я думала, приду к тебе, расскажу, и ты меня уверишь в том, что всё будет хорошо. Раз у вас получилось, то и у меня получится. Вот чёрт, теперь тоже ничего не понимаю, – усмехаясь, Ами падает рядом со мной на диван.

– Всё слишком сложно, в тот момент я думала, что поступила верно. Сейчас после многострадального самобичевания, осталась при том же мнении. Я должна сама понять, что хочу получить от Николаса и каким я готова его видеть. Хотя кричала ему, что любого приму. Нет, обманула. Не обдумала это, и сейчас предстоит узнать свои грани дозволенного, чтобы снова дышать. А если выберет не меня, то буду задыхаться, – улыбаюсь ей печально. Ами изгибает бровь, а потом хмыкает.

– Тогда будем задыхаться вместе. А чтобы это у нас получилось более животрепещуще и тронуло их доминантные сердца, необходима сила. Короче, давай поедим.

– Давай, – смеюсь, поднимаясь с дивана.

– Но он пытался же? – Вопрос Ами летит в мою спину, когда я достаю ужин, что она принесла.

– Да. Пытался изо всех сил. Я горжусь им и знаю, что такое может сделать только человек, который любит меня, – раскладываю по тарелкам остывшую пасту и подзываю головой подругу.

– А кто он? Ну какая его роль в теме? – Интересуясь, она садится на стул.

– Садист.

– Ой-ёй, – присвистывает она. Передаю ей приборы.

– Но с другими. Не со мной. Со мной он мужчина, который ласкает болью, но не причиняет её. Возможно, ему этого мало… а может быть, всё кроется в страхе отпустить прошлое. Не знаю. А твой? – Достаю из пакета сок и разливаю по бокалам.

– Мой больной урод, который думает, что остановит меня, – хмыкает Ами, жуя пасту. Тихо смеясь, забираюсь на стул.

– Он Верхний. Не садист и не практикант. Он долгое время там, – уже серьёзнее отвечает она.

– Плохое детство?

– Идеальное. Полная семья, хороший старт в бизнесе, старшая сестра. Очень приятная, немного надоедливая и беспокоящаяся за брата. Но мне они нравятся. И я им, – самодовольно заявляет Ами.

– Тогда почему он выбрал тему? – Удивляюсь я, пробуя на вкус когда-то сливочную пасту с грибами.

– Некоторые рождаются, чтобы быть нижними. Некоторые, чтобы быть Верхними. Кто-то так самореализуется, а кто-то, наоборот, расслабляется от обычной жизни, – пожимает она плечами.

– Ты говоришь, что семья у него идеальная. А сестра замужем? – Спрашиваю я, в уме раскладывая и прослеживая путь этого мужчины.

– Да. У неё двое детей, прекрасный муж, дом, машина. Как в журнале. Любовь и фантики. Такие же его родители. Добрые, отзывчивые, мягкие. Окружают заботой даже незнакомых людей…

– И они подавляли его всю жизнь. То есть он всегда был в эпицентре сладкого, и ему не давали глотнуть горечи. Уверена, что университет, работу и всю его жизнь они распланировали, – делаю вилкой в воздухе непонятные круги.